Анализ стихотворения «Соловьи» — Дудин

Анализ стихотворения «Соловьи» Дудин

Критикой принято относить М. Дудина к военному поко­лению вместе с М. Лукониным, С. Орловым, А. Межировым. И почти у всех поэтов военных лет есть одно-два стихотворе­ния, написанных на фронте, которые являются как бы твор­ческой эмблемой художника, отражают его индивидуальность. У С. Орлова это стихотворение «Его зарыли в шар земной…», у М. Луконина — «Приду к тебе…», у С. Гудзенко — «Перед атакой…». Есть такое произведение и М. Дудина. Это стихо­творение «Соловьи», написанное в 1942 году.

С. Орлов писал об этих стихах: «В балладе “Соловьи” сто строк. Не много для исповеди и раздумий о прожитой жизни и главном в ней. Яркие, красочные картины весеннего мира, рождений и расцвета перебиваются порывистыми, как дыхание, строками о жизни человеческой, о любви и счастье, а те, в свою очередь, сменяются строфами, рисующими последние мгновения смертельно раненного солдата… Прямота и бес­страшие последних строк стихотворения продиктованы бес­крайней весной, землей, опутанной колючей проволокой, счастьем грядущего мира, биением человеческих сердец под солдатскими шинелями».

Стихотворение «Соловьи» многогранно. Критики отмеча­ли в нем «удивительное, редкое соединение публицистики, романтики, даже гусарства… и грубых подробностей войны, эпического размаха и проникновенной лирики»².

Начало стихотворения сурово, аскетично:

О мертвых мы поговорим потом.

Смерть на войне обычна и сурова.

В той же стилистической манере разворачивается лиричес­кий сюжет: «Трехсотпятидесятый день войны…». Указано ме­сто, где умирал товарищ из «пулеметной роты». Само описа­ние смерти, на первый взгляд, не сопровождается сильными эмоциями:

Он умирал. И, понимая это,

Смотрел на нас и молча ждал конца.

Однако вскоре мы начинаем понимать, каких усилий сто­ит поэту эта сдержанность, этот «пафос холодного мужества». Лирический герой изо всех сил сдерживает чувства, он при­казывает себе:

Ну, стой и жди. Застынь. Оцепеней.

Запри все чувства сразу на защелку.

И этим объяснением сразу же снимаются все вопросы. Эта мотивировка подготавливает эмоциональный взрыв в следу­ющей строке:

Вот тут и появился соловей,

Несмело и томительно защелкал.

Потом сильней, входя в горячий пыл,

Как будто сразу вырвавшись из плена,

Как будто сразу обо всем забыл,

Высвистывая тонкие колена.

Лирический герой прислушивается к естественным про­явлениям жизни, ее живому течению, ее всемогущему зову. Поэт дает здесь полную свободу чувству: герой радуется цве­тущей сирени, любуется земляникой на минном поле, с на­слаждением вдыхает аромат ландыша и мяты, слушает трели соловьев и песнь малиновки. Жизнь и смерть существуют рядом. Жизнь могуча и непобедима. И смерть на фоне ликую­щей жизни природы кажется нелепой, невозможной:

Нелепа смерть. Она глупа. Тем боле Когда он, руки разбросав свои,

Сказал: «Ребята, напишите Поле —

У нас сегодня пели соловьи».

Это место является сюжетной кульминацией и эмоцио­нальной вершиной произведения. Далее лирический герой обращается к своему погибающему товарищу:

Он не дожил, не долюбил, не допил,

Недоучился, книг не дочитал.

И теперь уже он больше не сдерживает чувства. Герой по­нимает, что и его жизнь может оборваться в любой момент:

Я был с ним рядом. Я в одном окопе,

Как он о Поле, о тебе мечтал.

И, может быть, в песке, в размытой глине, Захлебываясь в собственной крови,

Скажу: «Ребята, дайте знать Ирине —

У нас сегодня пели соловьи».

Финал стихотворения — мысли поэта о будущем. Мы по­нимаем, что смерть эта во имя будущего, когда родятся дети

Для подвигов, для песен, для любви». Финал стихотворения напоминает нам начало:

Я славлю смерть во имя нашей жизни!

О мертвых мы поговорим потом.

Таким образом, мы видим кольцевую композицию, хотя смысловая тональность этих строк отличается от начальной строки.

Почти все стихотворение написано катренами, оно вклю­чает лишь три двустишия (два из них включают строку-реф­рен — «Трехсотпятидесятый день войны»). Рифмовка — пе­рекрестная и парная. Поэт использует различные средства художественной выразительности: эпитет («в сырой земле», «обветренные скулы»), метафору («Сердца сгорели», «Запри все чувства на защелку…»), анафору («Он не нуждался в по­мощи ничьей. Он умирал…»), олицетворение («И ландыш, приподнявшись на носок, Заглядывал в воронку от разры­ва…»), лексический повтор («цветет, Цветет на минном поле земляника!»).