«Notre Dame»
Стихотворение «Notre Dame» было опубликовано в 1913 г., вместе со стихотворением о другом храме, Айя-София в Константинополе, в конце программной подборки поэтов-акмеистов. Программа акмеизма: принятие мира, утверждение бытия, первозданности, конкретности, вещественности, мастерства.
Мандельштам риторически вопрошал: «Разве, вступая под своды Notre Dame, человек размышляет о правде католицизма и не становится католиком просто в силу своего нахождения под этими сводами?»
«Notre Dame» и «Айя-София» — это стихи о храмах, но это не религиозные стихи символистов. Мандельштам смотрит на храм не взглядом верующего, а взглядом ремесленника. Для него важна не религиозная, а социально-культурная преемственность трех культур. Рим — это краеугольный камень, «корень западного мира», столица одной из мировых религий — христианства, сокровищница классического искусства. Вечный город. Вся история предстает перед нами как единый архитектурный замысел, «неслиянное единство» различных культурных эпох.
Акмеисты также объявили себя продолжателями романских традиций (у Мандельштама акцент — на архитектуре и Средневековье) и обновителями русской поэзии. Собор Нотр-Дам-де-Пари в центре древней части Парижа, на острове Ситэ, образованном течением Сены, возник на месте храма Юпитера, римского судилища в древней колонии Лютеции. Собор был одним из самых больших зданий того времени и строился полвека: базилика вмещала до девяти тысяч человек.
Творение человека, а не божества, храм вырастает из земли, «играя мышцами», как первый человек — Адам, созданный Богом из глины. Храм и человек — из одного источника. Собор «радостный», динамичный. Но он только кажется естественным, выросшим из глубин земли, а на самом деле имеет очень четкий «тайный план». Эта же мысль четче прослеживается в стихотворении «Адмиралтейство»:
«Красота — не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра».
«Крестовый легкий свод» несет в себе «массу грузную стены»; «дерзкий свод» — и «таран», «египетская мощь и христианства робость», «с тростинкой рядом — дуб». С помощью подобного противопоставления Мандельштам усиливает яркость образа храма как застывшей между небом и землей стихии, потомка многих эпох бытия.
Центральным, кульминационным образом-символом здесь снова становится камень. Снова образы тяжести, характерные для Мандельштама: они передают материальность бытия. Творя из камня храм, человек материи придает духовность, создавая из храма веру, а не наоборот. Словосочетание «тяжесть недобрая» в контексте стихотворения обозначает «необработанное» Слово, из которого, как из камня, поэт создаст прекрасное, подобно Богу, сотворившему мир из начального Слова (Логоса) за шесть дней.
