«Окаянные дни»
«Окаянные дни» представляют собой личный дневник, который И. А. Бунин вел с 1 января 1918 г. и до начала эмиграции (к сожалению, перед отъездом значительная часть заметок была им утеряна, так что в «Окаянных днях» представлены впечатления преимущественно 1918 г.), когда писатель пребывал в Москве, Петрограде и Одессе. Это было время утверждения в стране Советской власти, время становления нового общественного строя. Бунин не принял социалистической революции: не принял как потомственный аристократ, как рафинированный интеллигент. Не принял как человек, который превыше всего ставил порядок, покой и душевное благородство.
Все это было утрачено в первые грозные годы после Октября. Далеко не все перемены оказались благотворными . Автору дневника бросились в глаза исключительно негативные изменения, связанные с воцарившимся на улицах городов беспределом люмпенов.
Вчерашние отбросы общества (это были уголовники, бродяги и другие бездельники, чуждые любых классовых интересов) после Октября в полном согласии с «Интернационалом» решили «стать всем», т. е. компенсировать ощущение своей ущербности грабежами и издевательствами над теми, кто слабее. Избиения прохожих, грабежи у «буржуев» (т. е. у всех подряд), а также «еврейские погромы» стали жестокой повседневностью.
Суровый к себе и другим, Бунин не мог перенести воцарившейся в России анархии. Но еще больше писателя возмущала растущая ненависть человека к человеку. Страна оказалась расколота на два враждебных лагеря, каждый из которых кипел лютой злобой. В эту тяжелую эпоху Бунин выступил одним из малочисленных носителей добра. И нести добро для него означало тогда показывать абсурдность зла и насилия.
Безжалостное разрушение «старого мира», возможно, и было бы оправданным, если бы имело разумные основания. Но поведение большевиков и их «прихвостней» из уголовного мира казалось писателю просто нелепым. Воззвания на бесчисленных плакатах, окружавших людей со всех сторон, — это «остервенелая чепуха». Искусство просто вырождается. Бунин готов подписаться под словами А. Толстого, что «успех в литературе достигается только глупостью и наглостью». И находит многочисленные доказательства того, что так оно и есть.
Впрочем, гнев мешает Бунину трезво разобраться в характере творчества многих популярных поэтов и писателей. В один ряд «удачливых бездарей» попадают Брюсов, Горький, Есенин, Северянин, Блок и другие. Большинство из них, как сейчас известно, никогда не были «певцами революции», хуже того — Советская власть приложила все усилия, чтобы эти имена были либо забыты, либо смешаны с грязью (такая судьба постигла, например, «выскочку» Северянина).
Психологически тонко, но вместе с тем и цинично Бунин проводит физиономические наблюдения. По его мнению, большинство «революционных пролетариев» — это преступники, о чем недвусмысленно свидетельствует их наружность. Уголовная антропология однозначно классифицирует как асоциальную личность человека с «монгольским атавизмом»: бледным, скуластым, асимметричным лицом с грубой нижней челюстью и глубоко сидящими глазами.
Такой же внешностью обладает вождь Советской России — Владимир Ленин, про которого Бунин восклицает: «О, какое это животное!» Впрочем, существует и другой тип внешности, выдающий асоциальные наклонности. Таким типом — «ангелоподобным» — обладает сподвижница Ленина А.М. Коллонтай. В ее поведении много противоестественного, извращенного. Она способна утром идти на митинг в рабочем платьице, а вечером в «буржуазной» голубой рубашечке есть шоколад в постели.
Таким образом, «Окаянные дни» оказываются беспощадной критикой всего, что связано с Октябрем и новой жизнью,— критикой борцов революции, певцов революции и особенно власти. Бунин не скрывает, что живет в эти дни надеждой на победу Деникина или на помощь немцев. Из двух зол, полагает он, надо выбирать меньшее. Главное для России в тот неспокойный период, как полагал писатель, вернуться к покою и продолжить естественное, постепенное развитие, нацеленное на преумножение духовности.
